Дорогие благочестивые читатели! Приобретая эту замечательную книгу о матушке Фамари, Вы помогаете Серафимо - Знаменскому скиту. Все средства от продажи данного издания поступают в помощь обители. Спаси Вас Господь!
Книги нашего издательства можно приобрести без ограничения суммы заказа магазина!
Для оформления заказа отправьте заявку на нашу почту office@prav-kniga.ru, укажите наименование товара, кол-во, ФИО (полностью) и адрес получателя.
Если вы заказываете и другие книги и товары из нашего ассортимента, то книги нашего издательства можно добавлять в корзину вашего заказа и далее оформлять заказ обычным способом, следуя подсказкам системы магазина.
Серафимо - Знаменский скит, основанный в начале XX века, находится в Домодедовском районе Подмосковья. В истории Русской Православной Церкви он стал знаменит высотою монашеской жизни его устроителей: схиигумении Фамари (Марджанишвили, 1868-1936), епископа Арсения (Жадановского, 1874-1937), священномученика епископа Серафима (Звездинского, 1883-1937).
Основательница скита Схиигумения Фамарь, в миру - Тамара Александровна Марджанишвили, происходила из богатой грузинской княжеской семьи, получила хорошее светское воспитание и образование. Лишившись родителей, она в 1889 году поступила в Бодбийский монастырь св. равноапостольной Нины, вызвав поначалу отчаянное сопротивление родственников.
Впоследствии, в 1902 году, за молитвенные подвиги, высоту и чистоту духовной жизни, проницательный ум она была назначена игуменьей этого крупнейшего монастыря Грузии, где подвизалось около 300 сестер.
Значительное влияние на матушку в те годы оказал св. прав. Иоанн Кронштадский, наставлениями и молитвенным общением, развивший в ней ревность по Бозе. Он же, более чем за 20 лет, предсказал ей пострижение в великую схиму (в 1916 г. в Серафимо-Знаменском скиту) и игуменство в трех монастырях: св. Нины в Бодбе, Покровской общине сестер милосердия в Москве, Серафимо - Знаменском скиту.
Не только отец Иоанн, но и другие высокие духовные лица ценили матушку за ее серьезность, деловитость, строго церковное православное направление и безукоризненную монашескую жизнь. Митрополиты: Флавиан (Городецкий), Владимир (Богоявленский), Макарий (Невский); старцы: схиигумен Герман, о.Алексей Мечев, иеросхимонахи Анатолий Оптинский и Алексий Зосимовский, схиархим. Гавриил Седмиезерский и другие знали ее и относились к ней с глубоким уважением. Особо близкие отношения установились у матушки, после переезда в Москву, с вел. кн. Елизаветой Федоровной, основательницей Марфо - Мариинской обители сестер милосердия.
Но главным покровителем и помощником в жизни матушки был преподобный Серафим Саровский. Она говорила: «Вся жизнь моя в руках преподобного Серафима». Его жизнеописание стало первой книгой1 духовного содержания, прочитанной юной послушницей Тамарой в Бодбийской обители и с тех пор она возымела к нему необычайную любовь.
После революционных событий 1905 года в Грузии был совершен ряд убийств политических и духовных лиц, и даже на игумению Бодбийского монастыря Ювеналию Марджанишвили, будущую схиигумению Фамарь, было организовано покушение во время поездки в Тифлис. Знаменательно, что произошло это 27 ноября /10 декабря 1907 года - в день, когда совершается празднество в честь иконы Матери Божией «Знамение», впоследствии сыгравшей решающую роль в судьбе матушки...
Предлагаем Вам немного почитать и ознакомиться с книгой
"Детки мои любимые... Схиигумения Фамарь":
Часть I
Схиигумения Фамарь
Схиигумения Фамарь, в миру Тамара Александровна Марджанова, рано лишилась родителей, сначала—отца, а потом, в 19 лет, и матери.
Оставшись вместе с младшей сестрой в своем родовом имении самостоятельной, Т[амара] А[лександровна], обладая прекрасным голосом и музыкальными способностями, готовилась поступить в Петербургскую консерваторию (да и вообще ей намечался путь светской жизни). Но от Господа человеку стопы исправляются. Так было и с ней.
Как-то раз ее родная тетя *, долго не видевшая племянниц, пригласила их к себе. Она писала: «Вы забыли о нас и не хотите навестить, тогда, по крайней мере, приезжайте посмотреть на открывшийся русский женский монастырь у святой Нины; из Москвы сюда присланы монахини».
Известие это соблазнило молодых благонастроенных девиц. Они быстро собрались и через два дня были уже у родных в г. С[игнах], в трех верстах от означенной обители.
На второй день по приезде обе сестры поспешили отправиться в монастырь ко всенощной. Служба шла в маленьком домовом храме; пели три инокини; только что назначенная игумения Ювеналия 2 читала канон. В такой обстановке и обществе Т[амаре] А[лександровне] никогда не приходилось бывать.
Как только вошла она в церковь, моментально у нее явилась мысль: «И я поступлю в монастырь». В душе молодой девушки произошел какой-то внезапный переворот: ...
.........................
Значительное влияние на матушку имел еще и о. Иоанн Кронштадтский примером благодатного настроения, а главное, молитвенным общением и наставлениями, немало способствовавшими развитию в ней духа ревности по Бозе.
О своем знакомстве с этим Великим пастырем матушка передает следующее:
«Впервые увидела я о. Иоанна в Петербургском В[оскре- сенском] монастыре, где мы постоянно останавливались, приезжая в столицу по разным делам, а в данном случае— с специальной целью—поблагодарить Кронштадтского светильника за оказанное им внимание нашей обители.
Дело было в том, что Б[одбийский] монастырь, только что переделанный в женский, на первых порах крайне нуждался в материальных средствах. Бывало—ни денег, ни провизии не доставало, а в долг не давали. И вот однажды, когда особенно ощущали во всем недостаток, мы с матушкой, скорбные, пошли в храм помолиться о ниспослании нам свыше помощи. Стоим и плачем... Вдруг, отправляющаяся на почту сестра, подает для засвидетельствования повестку на 200 рублей... Деньги оказались от батюшки о. Иоанна, который писал матушке: «Приимите, посылаю, родная, на крайние нужды двести рублей».
Это случилось тем более неожиданно, что до сего времени у нас не было ни знакомства, ни переписки с о. Иоанном. Очевидно, он сам провидел духом, что где-то далеко на Кавказе во вновь формируемом женском монастыре сестры бедствуют, и для поддержки их послал свою лепту...
............................................
Ах, как благодатны эти всенощные под открытым небом в святом скиточке, сколько утешения и радости приносят они обитательницам его.
Скоро полночь. В соседней деревне еще не спят: оттуда доносятся крики гуляющих, пение, игра на гармонике...
Часы бьют двенадцать... Вслед за этим в скиту раздается благовест нежно звучащего колокола, призывающего насель- ниц в храм к полунощнице...
Какой страшный контраст чувствуется тогда между «во зле лежащим миром» и святым уголком. Там идет угождение сатане, сопровождаемое пляской, визгами и всякой сквер- ной,—здесь совершается смиренное служение Господу с молитвой, с удивительным духовным пением, слезами и душевной чистотой...
Там, среди веселья и разгула, в дружной на вид компании, в сердцах людей кипит взаимная вражда, злоба, зависть, человеконенавистничество, в этом же благодатном собра- нии—при святом молитвенном единении происходит как раз обратное: заглаживание, уничтожение всяких злых чувств...
Нужно быть свидетелем скитской полунощницы, чтобы восчувствовать всю ее нравственную высоту и пользу для инокинь. Последние после отпуста сходятся у чтимой иконы Спасителя и тут глубоко каются во всех своих немощах, грехах по следующей исповедной формуле, читаемой духовной матерью:
«Спаситель мой! Тебе я обещалась посвятить всю свою жизнь, наполнить всю мою душу любовию к Тебе Одному! Проверяю свое сердце и «виновной себя представляю». Я грешна маловерием, духовным нечувствием, расслаблением в посте и молитве, неблагоговением ко святыне, неимением страха Божия...
Мне хотелось, чтобы никто и ничто не стояло на пути моем шествия к Тебе, о Христе! Спрашиваю теперь себя: так ли это, и замечаю, что многое возобладало мной: и пища, и одежда, и тепло, удобства жизни, привязанности и всякая сласть.
Возлюбив Тебя, Господи, я думала свято любить моих ближних, а смотрю на себя и вижу, как я горда, самолюбива, обидчива, завистлива и ревнива, раздражительна и прочее, прочее (тут можно перечислить и другие грехи). А сколько у меня ропота, нетерпения, осуждения и всякого недоброжелательства к людям!...
(епископ Арсений (Жадановский)
....................................
Из переписки Матушки:
Письмо 35. Среда Великая.
«И взял с Собою Петра, Иакова и Иоанна, и начал скорбеть и тосковать. И говорит им: душа Моя скорбит смертельно, побудьте здесь и бодрствуйте со Мною». (Матф. 26, 37—38.) Вот почему мне так сильно хотелось видеть тебя, любимая и родная моя Танечка. Душа твоя мне так близка и ты без слов все понимаешь. Но лишена. Это, может быть, одно из Иови- евых испытаний. Не иметь возможности все, все высказать близкому, дорогому существу, какой я тебя чувствую.
Жду себе больших и больших скорбей, а утешаюсь чтением сегодняшних паремий об Иове, и надеюсь, что Господь, видя, с какой покорностью я хочу отдаться Его Св. воле, пошлет и утешение.
Господь даде, Господь отъя.
О детях, вероятно, Соня и порассказала и прочла письмо.
Что касается Саши , при всей ужасной скорби о тяжкой болезни, вдруг в сердце повеет какой-то тишиной и даже радостью, что сейчас ему хорошо.
Что-то непонятное.
Радость моя и любимая детка, о тебе я сколько это время думаю. Вручаю тебя всецело Царице] Неб[есной] и Преподобному, я так верю, что Господь сохранит твою жизнь и вернет и Сашу вполне окрепшим и духом и телом. Нужно твердо верить, что Господь посылает [нрзб] все способствующее нашему спасению.
Обнимаю тебя с детками, радость моя, и поздравляю с грядущими Святыми днями, а также и маму, Ев[гения Егоровича], Ирину, Евд[окию] Ал[ександровну] и няню. Всех вас да хранит Воскресший.
Крепко тебя любящая
Твоя с[хи]и[гумения] Ф.